В период празднования Дня российской науки журналисты города стали активно поднимать эту тему на страницах городских газет. О том, насколько правомерно утверждать о смерти науки, рассказал депутат городского Собрания прошлого созыва, к.м.н. Рахимджан Розиев.

Когда то еще в советские времена методолог Щедровицкий ляпнул фразу: «Наука умерла, и похороны ее состоялись». С тех пор эту глупость начала повторяться бессчетное число раз, по поводу и без повода. Глупость потому, что наука, как и искусство, существуют и будут существовать до тех пор, пока существует человечество. Другое дело, может меняться их роль, они могут переживать кризисы. Но поскольку эта глупость будоражит некоторые умы, стоит разобраться, откуда идет дым. Есть общемировая тенденция. Начиная с 19 века, когда научные открытия сыпались одно за другим, меняя жизнь людей, возникла вера во всемогущество науки. Считалось, что только наука обладает истиной, что она может познать все и привести жизнь на земле к раю.
Вера эта приобрела чисто религиозный характер. Слова: научное, научно доказано - считались главным доводом в дискуссии. Пошло гулять еще одно модное словечко – прогресс, которому приписали оценочный характер. Прогрессивное – значит, хорошее. Все новое - это прогресс, и значит, хорошее. Слово превратилось в бессмыслицу. А в начале 20 века появилась теорема Гёделя о неполноте арифметических функций, следствие из которой можно сформулировать упрощенно: сколько бы мы не описывали процесс, полноты описания получить не можем принципиально. Попросту говоря, наука никогда не сможет обладать абсолютной истиной. Значение этой теоремы начали осознавать только во второй половине прошлого века, когда стало ясно, что наука рай на земле не обеспечит, а вот ад может устроить. Потеряв религиозный смысл деятельности, наука заняла то место в обществе, которое она и должна была занимать, но, естественно, в массовом сознании это означало чуть ли не конец науки.

Крах веры всегда переживается трудно. В России этот период совпал с системным кризисом государства, общим идейным кризисом. Не секрет, что количество людей, работающих в научной сфере, было чрезмерным. Значительная часть просто отбывала на работе положенные часы, иногда даже не используя лабораторное оборудование и не имея научной задачи. Научные институты создавались под какую-то задачу, но продолжали существовать, и, кстати, некоторые продолжают существовать до сих пор, когда задача была уже выполнена.
Расформировать ненужный институт было невозможно. Реформа научной сферы назрела, но не решалась. В научной машине СССР накопились дефекты, требующие ремонта. Причем реформы в науке требовали особой осторожности, налетом здесь ничего не выйдет. А пришедшие к власти либералы гайдаровского пошиба, знавшие жизнь только по книжкам, под реформами понимали только разрушение. Дальше, мол, приложим готовые кальки с Запада, и все само собой выстроится. Не выстроилось. Вместо реформ произошел разлом. Не выстраивается до сих пор. Все попытки носят хаотический, дерганый характер, там потянем, не получилось, а ну-ка дернем в другом месте. Привычный для России метод поиска универсальной палочки-выручалочки, которая решит все проблемы одним махом.

Вместо того, чтобы отделить зерна от плевел, решили одним махом перевести науку в университеты. Пусть де она живет там, не думая о том, что подавляющее большинство ВУЗов просто не готово к этому. Такие вещи требуют десятилетий, как минимум.
Следует понимать и то, что научное сообщество в большинстве будет сопротивляться любым реформам, никто не хочет терять свой статус и место в системе. Большинство криков о смерти науки идет от тех, кто хотел бы сохранить статус. Вопли о гибели научных школ из той же серии. Науку всегда делали единицы, ученых требуется не так уж и много, основная масса, занятых в научной сфере, рабочие лошадки, выполняющие рутинную работу. Они необходимы, без них никуда, но не они делают науку. А тут еще и нехватка денег, попытки экономить на всем, в первую очередь на том, что не приспособлено к самозащите.
Современная наука - вещь затратная, и чем дальше, тем все более дорогостоящее оборудование ей требуется, усложняется экспериментальная база. Ученые побежали туда, где эта база отвечает современным требованиям. Тем не менее, сама-то наука жива. Она переживет и не то. Да, уже не будет таких масштабных, затратных проектов как атомный, космический и тому подобные, когда на их реализацию бросались все ресурсы государства, но возникают новые направления в науке, новые подходы. Человеческое любопытство – вещь неистребимая, и поиск продолжается в любых условиях

Статус: